Мне двадцать два, а я - старик,
Проснулся рано утром нынче
Не потому, что дел впритык,
Наоборот - заняться нечем...
Вот так вчера весь день проспал,
И ночь перевалилась в утро,
Ну а под утро спать устал
И встал - на то оно и утро...
Ушёл с работы я вчера,
К учёбе, говорят, не годен,
Ну что же, с этого утра
Я не иначе, как свободен.
Хотя... и раньше был свободен,
Стеклом окна ко лбу приник
След отпечатать в небосводе.
Мне двадцать два, и я - старик...

Меняет сутки синий полумрак,
Маленько жарко и немного душно.
В постели я, обманутый дурак,
Упёршийся щекой о бок подушки.

А ночь - как ночь, как тысяча ночей,
Как камень, неподъёмный и приткнутый.
И жизнь течёт, как тоненький ручей,
Что камень обтекает поминутно...

Как будто стало не о чем писать,
Как будто в чаше высохли чернила.
И словно мне не хочется сказать,
О том, что ты и так бы не спросила.
Как будто стало некого встречать,
И я ушёл из зала ожиданья...
Как будто все мои воспоминанья
Уплыли, чтобы их воспоминать...

Мы брали замки в облаках
Глухой осадой, штурмом грозным.
Вдвоём мы мыслили в стихах
И пели молчаливым звёздам.
Но времени стальной резец,
Надменно чавкая тобою,
Так быстро положил конец
Любви моей с твоей душою!
И слово первое твоё
В последний раз пишу курсивом,
Твой век - мгновение моё,
Спи, карандаш, ты жил красиво...

Мой адрес не дом и не улица,
Мой адрес - твой ветренный смех.
Берёзка печально сутулится
Под шапкой, что вымахал снег.
Мой адрес - твой взгляд, нежный очень.
Ладошки в перчатках горят.
А я допишу эти строчки,
Чтоб время вернулось назад.
И годы, что так разминули нас
Предстанут, как чистый алмаз...
Мой адрес не дом и не улица,
Мой адрес с тобою сейчас.

Молчит, наверное что-то прячет.
Терпеть, признаться, сущий ад.
Смеётся как-то наудачу,
То пожалеет невпопад...

К лицу ей гробовой наряд бы,
Так необычно сознавать...
И бегают тайком от правды
Немые пуговки глаза.

Эпилог:
С улыбкой в разговоре с бабой
Вдруг поторопится сказать:
Ну-ну, придумают же кабы
Себе какого-то Христа.