Поэтесса-принцесса.

    Было совершенно обычное утро. Настолько обычное сентябрьское утро, что листья привычно падали, после чего, ненадолго устроившись на приятной влажной земле, крепко прилипали к прохожим, не замечающим ничего дальше их носа. Мы с другом стояли у окна и обменивались какими-то новостями. Точно уже не вспомню, какими. И вдруг к нам сзади подлетела она! Она крепко обняла меня, сказав «Привет», и, не хуже чеширского кота, довольно улыбнулась. Тут же она повернулась к моему другу - Саше и также крепко заключила его в объятия. Пожелав удачи, добра, счастья и прочих приятных вещей, она последовала за своими одноклассниками и, все время оглядываясь, помахивала нам рукой.
    Увидев, что девочка скрылась из виду, Саша, не понимая, что произошло, посмотрел на меня и осторожно спросил: - А это кто?
    - Это, Саш, - улыбаясь, промолвил я, - Лиза. Из девятого класса.

    Она вбежала к нам в кабинет и звонким голосом, даже вопреки тому, что, кажется, немного боялась, заговорила:
    - Привет, ребят. Скоро в лицее будет поэтический вечер, - девятиклассница поправила прядь волос, - И… нам требуются добровольцы.
    Никто из нашей группы, к сожалению, не был заинтересован в этом и толком ничего ей не ответил. И тут я подумал: «почему бы и нет?». Подойдя к активистке, я несмело проговорил:
    - Я не против поучаствовать - это же круто!
    Девятиклассница лучезарно улыбнулась в ответ.
    - Оу, это замечательно, - будто пропела она и тут же спросила: - Эй, ведь это ты на сентябрёвке пел, да? Только у тебя тогда волос больше было…
    Я кивнул.
    - Тебе с короткой стрижкой лучше, - она снова улыбнулась, - Я Лиза! Ильина, - уточнила она.
    - А я Глеб, - представился и я.
    Вот так и познакомились. Поблагодарив меня за то, что я согласился участвовать в этой забавной самодеятельности, Лиза ушла.

    Тем временем сентябрь подходил к концу, литературного вечера всё не намечалось, а Лизу я начал узнавать с новых сторон.

    Лиза сидела на скамейке. Ильиину что-то очень тревожило. Это было видно невооруженным взглядом. Я подошёл к ней, дабы узнать, что случилось.
    И она, даже не дожидаясь момента, когда я спрошу, что с ней, посмотрела на меня и грустно простонала: - Как думаешь, что можно сделать, если понимаешь, что остыл к человеку?
    Я немного подумал, и спросил: - А к человеку какому – любимому?
    - Да, - кротко ответила она, - Понимаешь, эта первая любовь! Как говорят, это должны быть самые светлые чувства, - принялась объяснять Лиза.
    Я сел рядом с ней.
    - Безусловно, я испытывала самые светлые и изумительные чувства… Но, - она грустно     посмотрела мне в глаза, - но это куда-то делось. Пропало, как те самые нужные вещи, которые в необходимый момент найти не удаётся…
    - Может, вам стоит сделать передышку? – предложил я, - иногда такое бывает между друзьями – они просто настолько друг другу надоедают, что ссорятся постоянно. А вот не увидят друг друга неделю, месяц – сразу в объятия.
    На самом деле из собственного опыта я не мог это подтвердить. Всё это я узнал от лучшего друга, который в то время говорил о том, как мог по полгода не общаться со своим приятелем, а потом снова, как ни в чём не бывало, продолжить общение.
    - Возможно, - опустив голову, ответила она.
    - Пошли на занятие, оно через несколько минут начнётся, - предложил я, и мы сели за одной партой. У нас был общегрупповой семинар по ироническим аспектам русской литературы.
    Лиза снова улыбнулась. Я удивлённо посмотрел на неё.
    - Тебе стало лучше?
    - Немного, - оно вытащила из сумки большую тетрадь, - И вообще, пора надеть маску, - Лиза специально фальшиво улыбнулась во все 32, - для других - не для меня.
    Я нахмурил брови.
    - Ты сейчас о том, что людям приходится скрывать свои чувства? – понимающе спросил я и признался, - мне это тоже близко.
    Лиза заметила, что и я слегка погрустнел.
    - Вот видишь, мы похожи. Иногда устаёшь… Кажется, что никто не поймёт.
    Я кивнул и собирался что-то сказать, но нам помешала преподавательница.

    Когда я вернулся после занятий домой, на меня резко нахлынуло желание сделать что-нибудь хорошее для Лизы. Я хотел, чтобы она повеселела.
    Недолго думая, я схватил свою гитару и начал сочинять музыку. Под аккорды несложного перебора в голове тут же стали возникать строчки новой песни:

«Я не хочу, чтобы ты грустила,
Глотала воздуха кислород,
Как глотают крепкие напитки, амфетамины,
И, не имея крыльев, идут на взлёт.
Ну, вот опять тупые попытки,
А я снова под пыткой
мечусь и медленно иду под лёд.
Я не хочу, чтобы ты грустила.
Я вижу: ты улыбнулась. Вот»

    Сразу же записав это на компьютере, я отправил наложенные на музыку слова Лизе через контакт, на что в скором времени получил ответ: «ооох, ты чудо ;3 спасибо. мне сейчас это нужно, как никогда».

    На занятии мы с Лизой договорились встретиться в центре и пойти в Пушкинку. Я ждал её в центре, фотографируя голубей. Ильина немного опаздывала, вот я и развлекал себя, чем мог.
    Казалось, половина площади было заполнено этой стаей всегда голодных голубей. И, сквозь эту стаю, я заметил пробирающуюся Лизу. Она была в этот раз счастливой – по-настоящему.
    - Глеб, - крикнула она, и мы подошли друг к другу, обнялись по-дружески, - Представляешь! Нет, ты не можешь представить! Моя мама… моя мама нашла мою заначку!
    - Что? Какую заначку? – непонимающе, спросил я.
    - Посмотри на мою обувь!
    Я посмотрел. На Лизе были надеты зимние чёрные сапоги.
    - Она заметила, что я в подъезде оставляла сапоги и надевала кроссовки! Как она не может понять, что я не люблю эти бабские заморочки! – честно призналась Лиза, отчего я засмеялся.
    - Чего ты смеёшься? – недовольно поинтересовалась девятиклассница, - между прочим, это очень даже невесело.
    - Я понимаю, - сквозь смех отвечал я.
    Мы весь день гуляли по городу, зашли в Пушкинскую библиотеку, взяли там нужные книги.     Я сделал много снимков Лизы. На всех она выходила невероятно улыбчивой и счастливой.     Она была точно такой же, как в день нашего знакомства.
    - На кого ты хочешь поступать? - спросил я Лизу уже в закусочной.
    - На филолога, - аккуратно откусывая кусочек маленького чебуречка, честно ответила Лиза.
    Вдруг уголки её губ чуть-чуть опустились вниз.
    - Но родители хотят, чтобы я пошла в политику. Отец хочет, чтобы я пошла по его стопам. А я… я не хочу!

    После того, как я узнал, кто её родители, что она терпеть не может обувь на каблуках и всю девчачью одежду, она вдруг представилась мне типичной нетипичной принцессой с экрана.

    Однажды мы переписывались в вк.
    - Как у тебя дела? - спросил я.
    - Ужасно! У мамы день рождения, и тут дурацкий приём! Куча людей! А я как фарфоровая кукла… Я в платье, на шпильках, зализанная вся. Накрашенная. Неуютно. А вокруг ещё куча депутатов, их жён и архитекторов!
    - А ты в контакте! Молодец. Так держать! А чего плохого-то?
    - Я в библиотеке, под столом с ноутом! Шикарно же, - ответила она.
    - Я представил это: Лиза на шпильках и накрашенная сидит под столом, в руках ноут, ест печеньки, радуется жизни.
    - Но я-то прям дрожу! Хорошо, на ключ заперлась.

    А литературный (точнее, поэтический, как было сказано в регламенте, хоть он и не был вовсе лишь поэтическим) вечер всё-таки состоялся. Собралось не так много людей.     Преподаватели и малая часть учеников.
    - Что ж, меньше людей - меньше позора, - подумал я, понимая, что пришёл не с самой лучшей работой.
    Лиза была одной из ведущих. В то же время она являлась ещё одним из организаторов этого вечера. На скорую руку украсила кабинет: завесила парту тёмно алой шторой и расставила в нужном порядке стулья.
    Когда все представили своё творчество, Лиза тоже захотела выступить.
    Она прочитала несколько своих стихотворений, но ещё одно оставила напоследок.
    - У Бротигана было что-то типа "у каждой девочки должно быть своё стихотворение и мы разобьёмся об землю, чтобы так оно и было". Но для меня никто и никогда ничего не сочинял… Я уже думала, я что, не девушка вовсе? однако, в моей жизни это случилось…
    Рядом со мной сидел Саша. Он шёпотом меня спросил: - Ты для неё что-то написал?
    - Да, - я кивнул. Ответив на вопрос друга, я снова повернулся к самодельной сцене и смотрел Лизе в глаза, улыбаясь. Я видел, как она волновалась. Её голос дрожал.
    - И он говорил, что ему тоже никто ничего никогда не сочинял. Поэтому своё стихотворение я посвящаю ему, - изрекла Ильина и прочитала:


    Все стали расходиться. Я подошёл к Лизе, поблагодарил её. Она всё ещё волновалась. Мы крепко обняли друг друга.
    Её, кажется, ждал парень. Поэтому она спешно покинула лицей.